Александра Гейл - Дневник любовницы мафии [СИ]
— Твои глаза, — сказала я, и голос показался мне чужим. — И эта ленточка… — Алекс поднял руку. — Мы с Женей долго спорили, но я настояла.
Он моргнул и вздохнул:
— Это такая генетическая болезнь.
— Знаешь, с генетической болезнью тебе повезло.
Алекс рассмеялся.
— Повтори это, когда я лет через двадцать ослепну.
— А ты ослепнешь?
— С большей вероятностью, чем многие.
— Фотографии.
— Ах да, конечно.
Я перелистнула несколько, и Алекс остановил мою руку. На фото был Дэнни. Перепачканный мороженым и до безобразия счастливый.
— Это Данил, — зачем-то сказала я.
— Он просто рыжая вариация Константина.
— Согласна. Тебе разве не нужно на работу?
Алекс тяжело вздохнул.
— Уже полдня как нужно. Но, откровенно говоря, совершенно не хочется. И мой «забытый» мобильник, уверен, уже давно разрывается.
И тут я вспомнила.
— Алекс, а как теперь маячок…
— Я оставил прежний номер. Ну… я поеду, мне пора.
— Пока.
— До вечера.
Не знаю, почему это все было так легко и просто. Великими усилиями Алекса? Или просто совсем без усилий и притворства? Мы ели привезенную им еду и слушали блюз с настоящих старых пластинок и обсуждали, что можно подцепить китайскими палочками, а что — категорически невозможно. И даже вопросов о том, где я останусь ночевать, не возникло… Хотя, надо сказать, знание, что Алекс находится всего через пару стен от меня, совсем не поспособствовало душевному спокойствию.
Три дня спустя я от Алекса сбежала. Тайком. Взяла чемодан и ушла. Не потому что было плохо, напротив. И не потому что собиралась с ним порвать. Просто мы застряли в мыльном пузыре счастья, настолько плотном и вакуумном, что я начала сходить с ума. Мне банально не хотелось его отпускать и не хотелось уходить. Я могла бы целями днями сидеть в окружении его вещей и млеть от счастья. И поскольку мой мозг начал под гнетом эндорфинов стремительно размягчаться, позорно сбежала. Даже повод придумала: начало занятий. А в универе народ по полной сработал в поддержку восстановления трезвости моего мышления. Взять хотя бы Настасью:
— Слушай, ты в Лондоне всю пыль что ли сфотографировала? — съязвила она. Ее почему-то сильно интересовали мои лондонские фотографии, по крайней мере, откомментировала она каждую. И положительных отзывов не наблюдалось.
— Да, мне нравится Лондон, — пожала я плечами.
— Мне больше по душе Париж, — заметила Настя.
— Романтика-романтика, — усмехнулась я.
— Так вы с Алексом, помирились? — поинтересовалась Настя.
Я сыграла как надо, а вот Ларисе пальмовую ветвь не дадут никогда. Она откровенно захихикала.
— Хватит уже!
— Ты мне трижды звонила с его телефона, потому что свой вышвырнула в окошко и не удосужилась купить себе новый. И один раз это было поздно ночью. Я даже как-то не сообразила, что это тайна.
— Это не тайна, но, блин, Лара! — всплеснула я руками.
— Что? Я занимаюсь моральной поддержкой.
— Поддерживай молча, а то очень скоро по мою душу явится его папочка.
— А ты даже с его родителями знакома? — вытаращилась на меня Настя. — Вот это скорость.
Я уже открыла рот, чтобы объясниться, но до меня вдруг дошло, что они просто наслаждаются поддразниваниями. Ну их! А вот когда мы сели в аудиторию, стало очевидно, что писать я все еще не в состоянии. Я печатала. И со всех сторон, конечно же, посыпались вопросы. Что случилось? И как объяснить? Перемена обещала быть откровенно жуткой, однако, как выяснилось, нашлось нечто поинтереснее: разговоры вдруг стихли. Я обернулась и столкнулась нос к носу с Алексом, у которого, судя по времени, был как раз обеденный перерыв в банке. И вместо того, чтобы есть, он, очевидно, решил меня отчитать…
— Вот так просто вздумала сбежать, да? — спросил он резко. — Хорошо хоть послания на ноутбуке не оставила!
— Я не сбегала. И вообще, как ты обнаружил?
— Провидение подсказало, не иначе. Ты могла бы хотя бы предупредить, а то твоя манера сбегать от проблем и ответственности начинает становиться привычкой!
— Алекс, — рассмеялась я, не в состоянии понять его злости. Ну что такого? — Я поехала домой. Я никуда не сбегала. — Я не выдержала и обхватила его лицо руками, а он при всех поцеловал меня. Я даже не попробовала воспротивиться. Может быть неэтично, некрасиво показывать отношения на людях, однако мы с общественным мнением никогда не жили дружно.
— Позвать или пусть остаются? — донесся до меня ехидный голос Оли. Очевидно, пришел преподаватель. Алекс отстранился от меня и вдруг тоже направился в аудиторию. Мы коллективно удивились, хотя в поточке, конечно, и слона можно спрятать.
Алекс достал свой телефон и показал мне стилус.
«После пар ты поедешь со мной», набрал он.
«Что-то случилось?» написала я в ответ.
«Глаз с тебя не спущу, негодяйка!»
Я захихикала и отобрала у него стилус.
«У меня начинаются тренировки».
Это было слабо сказано… У меня начинались пытки. Тренер свирепела.
— Вот это не олимпийское упражнение. Все, чего мы добивались ценой неимоверных усилий коту под хвост! Ты вообще потеряла связь с предметом. — Рвала и метала она. Ну еще бы не потерять, меня одна рука почти не слушается! Я ведь не рассчитывала, что меня будут экзаменовать по полной программе. А мне назначили шестичасовые тренировки. Ежедневные. И, сдается мне, без Сергея здесь не обошлось!
Учебу приходилось пропускать, с Алексом я виделась мало. И вот только тогда, впервые я подумала о том, что возможно — только возможно — художественная гимнастика действительно стала обузой. Даже не просто обузой, а средством давления. Это осознание стало настолько неожиданным и пугающим, что я стала заниматься с удвоенным усердием. Я оказалась не готова расстаться со своими ленточками.
Тем вечером у меня настолько сильно болели ноги, что Алекс буквально на руках донес меня до кровати. Ни о какой спа-ванне и речи не было — я бы до нее не доползла.
— Я пойду, — шепнул он, но я не хотела с ним прощаться, я безумно скучала по нему.
— Не уходи, — сквозь сон прошептала я, притягивая к себе Алекса за рукав джемпера.
А когда я проснулась утром в кольце его рук, казалось, ничего более прекрасного на свете не существует. Я не удержалась и коснулась пальцами его щетины, проверяя, действительно ли она такая колючая, как кажется.
— Не помню, чтобы я хоть когда-нибудь просыпалась в таком хорошем настроении, — прошептала я. Он уже не спал, но и проснувшимся не выглядел. Я сразу вспомнила тот момент, когда позвонила ему домой утром, а он сказал, что разговаривать со мной будет только после обеда. И тут до меня дошло, что он ужасно устал. С банком, со мной, с трениями с отцом… — Спи дальше. Сегодня выходной. Никто не знает где ты. Телефон твой я унесу в гостиную.
